Дофинноугорский субстрат


Дофинноугорский субстрат — язык или языки древнейшего населения Северной Евразии, следы которых обнаруживаются в лексике и, возможно, фонетике, морфологии и синтаксисе саамских языков. Иногда выделяется несколько различных субстратов на территории, населённой впоследствии носителями финно-угорских, а также самодийских языков. Е. А. Хелимский упоминает следующие гипотетические языки:

  • Протосаамский язык в центральных и северных регионах Фенноскандии
  • Неиндоевропейский субстрат в финно-волжских языках
  • Неиндоевропейский субстрат в прибалтийско-финских языках
  • Языки дофинно-угорской гидронимии Русского Севера
  • Язык «прото-Югры» на современной этнической территории манси и ханты
  • Язык т. н. сихиртя (сиртя) в прибрежных регионах Большеземельской, Ямальской и Гыданской тундры
  • Язык досамодийского населения Таймыра

Дофинноугорский топонимический субстрат, иногда определяемый как волго-окский субстрат (Косменко 1993), трактуется в зависимости от того, какой смысл вкладывают в это понятие исследователи. Имеются в виду либо племена финно-волжской языковой общности, либо племена индоевропейцев, предшествовавших финно-уграм, в духе идей работы Б. А. Серебренникова (1955).

Протосаамский субстрат

Примеры слов кильдинского саамского языка, не имеющих уральской или финно-угорской этимологии (по Г. М. Керту, 2003):

Большинство субстратных слов имеет соответствия во всех саамских языках. Полный список этих слов приведен в работе Г.М. Керта «Саамская топонимная лексика» (Петрозаводск, 2009, приложение № 3; некоторые из приведенных там слов, в том числе tōmtε «узнавать» и n′uxč «лебедь», на данный момент имеют удовлетворительную уральскую этимологию). К слою этой субстратной лексики относятся преимущественно жизненно важные понятия (названия из окружающей природы, животного мира, частей человеческого тела), при этом в нем совсем нет слов, отражающих семейные и социальные отношения, что говорит о довольно примитивном уровне общественно-экономического развития носителей этих субстратных языков.

Эстонский учёный Э. Эрнитс находит в этой лексике параллели с тунгусо-маньчжурскими языками. Сторонник урало-алтайской гипотезы М. Рясянен также считает, что для некоторых из этих субстратных слов (в том числе топонима «Имандра») можно найти соответствия в западных диалектах эвенкийского языка.

Эти теории, впрочем, не находят серьёзного научного отклика, и большинство исследователей (в частности, Я. Саарикиви и В. В. Напольских) продолжают считать, что эта лексика не имеет доказанных соответствий ни в одной из известных языковых семей. Я. Саарикиви также отмечает наличие аналогичной субстратной лексики в прибалтийско-финских языках (но в значительно меньших объемах). Предпринимались также попытки связать этот субстрат с гипотетическим неиндоевропейским «пиктским» субстратом в кельтских языках.

Подробный анализ этой субстратной лексики и топонимии был также представлен саамским лингвистом А. Айкио, который также пришел к выводу о ее происхождении из исчезнувшего языка с неизвестными генетическими связями, основываясь при этом на данных не только лингвистики, но и археологии, и популяционной генетики. Сколько-нибудь точную реконструкцию этого языка он считает невозможной, но тем не менее приводит попытку реконструкции корня *ku(u)kka(s) со значением «длинный». По его мнению, носители финно-угорских языков впервые появились в Лапландии около 650 г. до н. э. и полностью ассимилировали палеоевропейское население этих территорий к середине I тыс. н. э.

Из гипотез возможного происхождения этой субстратной лексики Айкио упоминает только устаревшую гипотезу о ее родстве с самодийскими языками, на данный момент отвергнутую. Достаточно часто высказывается предположение о ее происхождении из языков древнейшего палеоевропейского населения севера Европы, появившегося там еще в раннем мезолите (культуры Комса и Фосна-Хенсбака) Происхождение этих культур неизвестно — они могли прийти на север Фенноскандии как с запада, так и с востока по берегу океана, но наиболее вероятным представляется их «западное» происхождение (от аренсбургской культуры финального палеолита). Высказывались также предположения, что в популяционной генетике этому субстрату могут соответствовать Y-хромосомная гаплогруппа I и митохондриальные гаплогруппы H1 и U5b1b, широко представленные у саамов, но отсутствующие у обско-угорских и самодийских популяций — но в европейском мезолите на данный момент найдены только Y-гаплогруппы I*, I2 и I2a1b*, а Y-гаплогруппа I1a* появилась у саамов, возможно, только в XIV веке.

Также указывается и другой возможный источник этого субстрата — от доисторического населения северо-востока Европы, происходящего от свидерской культуры финального палеолита. В частности, некоторые субстратные топонимы этого региона с языками «палеоевропейских» популяций связывает В. В. Напольских в своей работе «К реконструкции лингвистической карты Центра Европейской России в раннем железном веке», где также затрагивается и тема досаамского субстрата. Там же упоминается и предположение П. Схрейвера о неком «языке геминат», благодаря субстратному влиянию которого в некоторых западных финно-угорских языках могло появиться чередование ступеней согласных. Основная предполагаемая особенность этого языка — обилие удвоенных согласных (что также характерно для языка предполагамых «пиктских» надписей — см. выше гипотезу о докельтском субстрате).

Можно отметить, что Напольских предпринимал попытки связать субстратные слова в саамских языках с (сино-)кавказскими корнями, но эта попытка не нашла понимания даже у такого энтузиаста глубинной компаративистики, как С. А. Старостин, и он был вынужден признать, что эти слова не похожи вообще ни на что. Этот субстрат также не обнаруживает особого сходства и с предполагаемым догерманским субстратом, за исключением противопоставления периферийной и центральной акцентуации.



Имя:*
E-Mail:
Комментарий: